2) Отражающийся в посланиях образ антиохийского мученика обнаруживает неестественные, непонятные и недостоверные черты («аффектированное смирение», «ложный героизм мученичества»), так что в предполагаемом авторе посланий легко видеть вымышленную личность.

3) Планомерность в составлении посланий и их литературные особенности заставляют видеть в них произведение фальсификатора.

4) Во дни Игнатия ересь еще не имела такого значения и не достигла такого развития, какое предполагается посланиями.

5) Церковная организация на основании посланий предполагается на такой высоте развития, какой она достигла значительно позднее. Цель фальсификации указывается в намерении утвердить в малоазийских Церквах достоинство монархического епископата, a terminus ad quem — время Иринея, т. е. эпоха, когда кафолическое понятие о епископате можно видеть осуществленным во всех Церквах.

В связи с этим, как сказано, признается подложным и послание Поликарпа, в котором видят как бы препроводительное послание, предназначенное для облегчения приема фальсифицированных посланий Игнатия.

Но, во-первых, ни одно христианское произведение II в. (и мало других произведений древности) не засвидетельствовано так твердо, как послания Игнатия. В этом отношении исключительно выдающееся значение принадлежит посланию Поликарпа.

2) Главное возражение против послания Поликарпа основывается на том, что оно обязывает к признанию подлинности посланий Игнатия.

3) Послание Поликарпа непререкаемо засвидетельствовано учеником его Иринеем.

4) Все попытки представить послание Поликарпа как подлог неудачны и не достигают цели.

5) При такой силе исторического свидетельства только решительно неопровержимые внутренние основания могут поколебать уверенность в подлинности посланий.

6) Между тем все предполагаемые анахронизмы устраняются при свете беспристрастной критики. Наши знания о развитии церковной организации и церковного учения в эту раннюю эпоху истории Церкви не настолько подробны и основательны, чтобы можно было сделать какие-нибудь решительные выводы относительно них чуть не по десятилетиям, и единственно правильным научным методом при таком положении дела может быть признан только тот, когда суждения о состоянии церковного учения и церковной организации извлекаются из первоисточников; между тем, здесь к наперед установленной схеме подгоняются литературные памятники.