Основополагающим тезисом экзегетики М. Лютер провозглашает утверждение, что для правильного истолкования Писания комментатору необходимы вера и духовное озарение. Для этого толкователь Писания должен довериться благодати Божьей, искать водительства Св. Духа и следовать ему.

Скажем об этом более подробно. Верующий, желающий понять смысл Библии, должен, как об этом пишет М. Лютер, использовать три правила: «oratio, meditatio, tentatio»».viii Это значит, что, согласно Лютеру, истинное изучение Библии нуждается в молитве (так как разум отказывается служить, здесь помогает только молитва о ниспослании Духа Божьего).

Согласно теологии Лютера, вера и духовное просвещение суть дар и действие Бога, поэтому Реформатор считал, что истолкование Библии есть, прежде всего, прерогатива Бога, но не человека. Угодными Богу средствами, через которые открывается истинное значение Библии, М. Лютер считал также «постоянное погружение и пребывание в тексте» - «медитацию» и «искушение» - Tentatio - пробный камень, позволяющий понять мощь, силу и значение Библии. Этот пункт Лютеровской герменевтики непосредственно связан с принципом, согласно которому Писание истолковывает себя само, о чем мы будем говорить дальше.

По убеждению М. Лютера, правильно понять Библию можно только благодаря действию Св. Духа. Недостаточно одного откровения, имеющегося в Библии; для того, чтобы понять значение Писания, значение этого откровения, необходимо просвещение Св. Духа. Дальнейшее развитие интерпретационной роли Духа может быть найдено в утверждении М. Лютера, что Писание является собственным переводчиком. Любой сложный для понимания отрывок Библии может быть разъяснен на основании других мест Библии, - это было правило М. Лютера, к которому он часто обращался. В принципе, это правило представляет собой другой вариант утверждения, что Св. Дух является истинным истолкователем Библии. Объясняя Библию Библией, нужно просто не препятствовать Св. Духу делать Его собственную работу.

Исключительная важность этого принципа обусловлена тем, что, согласно ему, исследователь Писания освобождается от необходимости обязательно следовать авторитетным экзегетическим традициям, восходящим к патристическому периоду истории церкви. Таким образом, на место средневековой экзегетической парадигмы, согласно которой Церковь в лице древних церковных писателей выступала истолкователем и хранителем истин Писания, поставлена экзегетическая парадигма апостольской церкви, согласно которой истинное изъяснение Писания есть прерогатива Бога, а Писание само истолковывает себя.