Об Ангелах добрых и злых

Более подробно об Ангелах Иустин пишет во второй Апологии (гл. 5): Бог, сотворивший весь мир, покорив земное человеку и устроив небесные светила для произращения плодов и для произведения перемен времени, постановив им божественный закон (что, очевидно, Он сделал для людей), вверил попечение о людях и о поднебесном поставленным на это Ангелам. Но Ангелы преступили это назначение: они впали в совокупление с женами [точно такие же мысли временами высказываются у Афинагора (Suppl. Pro christ.), в «Климентинах» (I. VI), у Климента Алекс. (Strom. I. VI), у Иринея (Adu. haer. I. IV), у Тертуллиана (Apol.), у Лактанция (Instit. Div. I. II), а также у Иосифа Флавия (Antiqu. lud. 1.1)], и родили сынов так называемых демонов; а затем поработили человеческий род, частью посредством волшебных писаний, частью посредством страхов и мучений, которые они наносили, а частью через научение жертвоприношениям, курениям и возлияниям, в которых сами возымели нужду, поработившись страстям и похотям, и посеяли между людьми убийства, войны, негодования, распутство и всякое зло. Поэтому и мифологи, и поэты, не зная, что все, ими описываемое, делали с мужчинами и женщинами, городами и народами, Ангелы и рожденные от них демоны, приписали это Самому Богу и сынам родившимся от семени Его, так и от называемых Его.

Напротив, в «Разговоре с Трифоном» (гл. 124) Иустин первым и важнейшим преступлением сатаны считает, по-видимому, то, что он «обольстил Еву», руководясь при этом чувством «зависти к блаженству человека», как дополняет Ириней (Против ереси кн. V гл. 25; ср. Тертуллиан, О терпении гл. 5; О зрелищах гл. 2; и Киприан, О благе терпения; О ревности и зависти).

Мефодий Патарский также принимает оба эти мнения, как бы различая двоякое падение Ангелов: первоначальное - по зависти к человеку - так сказать, духовное, и вторичное - плотское, состоявшее в незаконном, сообщении с женами человеческими (О свободе воли; О воскресении гл. 16); у Евсевия (H. E. IV) Ириней приводит и такое мнение Иустина, судя по ходу речи, заимствованное им из сочинения того против Маркиона: «Хорошо сказал Иустин, что до пришествия Господня сатана никогда не осмеливался хулить Бога, потому что еще не знал своего осуждения». Действительно, некоторые учители Церкви и после Иустина допускали, что Бог по милосердию Своему давал падшим ангелам время для покаяния: например, по мнению Василия Великого, «диавол не был осужден окончательно, пока не искусил человека» (Толк, на XIV гл. прор. Ис.). Но в таком случае, значит, первоначальным падением диавола было не завистливое обольщение человека, а нечто другое - горделивое восстание его против Самого Бога.