Полное признание интегрированного аспекта библейской боговдохновенности далее выражается в том, как Августин был склонен полагаться на авторитет католической церкви в отношении решений о природе и толковании Писаний. В конце концов, именно в церкви зародился Новый Завет.

Однажды в церкви Христовой произошло откровение божественной тайны, следовательно это может продолжаться и в дальнейшем. Церковь и Библия нераздельны: как церковь, так и Библия причастны к одной истине, в Самом Христе:

Из уст истины я признаю Христа самой истиной, из уст истины я признаю Церковь сопричастницей истины.

Теория Августина была широко принята в западном богословии католического мира. Однако различные аспекты его теории позволили появиться разным толкованиям. Очень часто выделялись как аспект направленного инструментализма, так и непогрешимость текста Писаний. Впрочем, истинная движущая сила в концепции библейской боговдохновенности должна была возникнуть в тех трениях, которые существовали между двумя интегрированными аспектами, то есть аспектом содержания и общества.

Теория Августина превалировала в течение многих столетий, до тех пор, пока католическая церковь не столкнулась с некоторыми сложностями извне, в XII веке. В то время происходило возрождение идей Аристотеля и возрастание силы ислама, что побудило богословов еще раз задуматься над вопросом о библейской боговдохновенности.

Фома Аквинский и его теория интеллектуального содержания

Как мы уже видели, пророчество было главной категорией для определения того, как возникли библейские книги. Тот же самый подход к толкованию, с некоторыми незначительными изменениями, продолжал существовать в схоластическом богословии, особенно у Фомы Аквинского (ум. 1274). Благодаря влиянию Моисея Маймонида, Фома знал, что средневековые иудейские ученые отделяют «дух пророчества» от «духа святости». «Дух пpopqчecкий» считался основанием для пророческих Писаний в Ветхом Завете, «дух святости» воспринимался как основание для описания жития святых (агиографии) в Ветхом Завете.