О, Тимофее - о, пастырь, писатель, учитель! Если дарование Божие сделало тебя способным по уму, образованию, учености, то будь Веселиилом духовной скинии: полируй драгоценные камни Божественного догмата, прилаживай их верно, распределяй их мудро, придавай им блеск, грацию, прелесть. Старайся, чтобы вследствие твоего более ясного изложения яснее разумели то, во что прежде верили не так ясно. Достигай, чтобы потомство с сознанием славословило то, что прежде древность чтила несознательно. Но - учи тому, чему тебя научили, и, говоря ново, не скажи нового! Следовательно, может сказать кто-нибудь, в Церкви Христовой не должно быть никакого преуспеяния в усвоении религии? Конечно же, должно быть, и притом - величайшее. Кто так завистлив к людям и ненавистлив к Богу, что решите отвергать это! Только преуспеяние это должно быть действительно преуспеянием, а не переменою веры. Преуспеяние состоит в том, что тот или другой предмет усовершенствуется сам по себе; а перемена - в том случае, когда что-нибудь перестает быть тем, чем оно действительно является, и превращается в другое. Итак, пусть возрастает и в высшей степени преуспевает с течением лет и веков понимание, разумение, мудрость, как каждого отдельного христианина, так и всех вместе, как одного человека, так и всей Церкви, но только - в том же роде, т. е. в одном и том же догмате, в одном и том же смысле, в одном и том же предмете понимания.

. Религия, дело души, пусть уподобляется в этом отношении телам. С приращением лет тела раскрывают и развивают члены свои, однако остаются тем же, чем были. Цветущая пора детства и зрелый возраст очень различны между собою, однако стариками делаются те же самые люди, которые прежде были детьми; так что, хотя рост и наружность одного и того же человека изменяются, тем не менее природа его неизменна, личность его остается одна и та же. Этому же закону преуспеяния обязательно должно следовать и догматическое учение христианской веры: пусть оно с годами крепнет, со временем расширяется, с веком возвышается, но остается нерушимым и неповрежденным, целым и совершенным во всех подразделениях своих частей, во всех, так сказать, своих членах и чувствах, следовательно, без малейшей сверх того перемены, без всякой утраты в своем содержании, без всякого изменения своих определений. Таким образом, древние догматы небесной философии следует с течением времени укреплять, сглаживать, очищать; но не следует их искажать, усекать, уродовать. Пусть они получают очевидность, блеск, раздельность - это можно; но их полнота, цельность, качество должны быть удерживаемы - это необходимо. И Церковь Христова, заботливая и осторожная блюстительница вверенных ее хранению догматов, никогда в них ничего не изменяет, не уменьшает, не прибавляет, -необходимого не отсекает, излишнего не прицепляет, своего не теряет, чужого не присваивает; но с всею рачительностью старается единственно о том, чтобы рассуждая о древнем верно и мудро, если что в древности предначертано и основано, то довершать и отделывать, если что пояснено уже и истолковано, то укреплять и подтверждать, если что подтверждено уже и определено, то хранить. Должно, впрочем, заметить, что мы обязаны с величайшим усердием исследовать согласные суждения древних святых отцов и следовать им не относительно всех каких- либо маловажных вопросов по Священному Писанию, но главным образом только того, что касается правша веры. С другой стороны, не всегда и не все ереси должно обличать этим способом, но только новые и недавние, т. е. появляющиеся в первый раз. Что же касается ересей давних и застарелых, то нам нет ни малейшей надобности подступать к ним этой дорогой. Как бы ни были древни непотребства такого рода ересей или расколов, мы должны или поражать их не иначе, как авторитетом Священного Писания, или же без колебания убегать от них, как от давно пораженных и осужденных Вселенскими Соборами православных пастырей Церкви.